Почти во всех западных странах, где в этом году проходили выборы, одной из ключевых обсуждаемых тем стала проблема миграции. Хотя многие экономисты считают, что для улучшения социально-экономической ситуации Европе нужно более либеральное законодательство о трудовых мигрантах, общественные настроения, а вслед за ними и популистские партии ориентированы на противоположное: требования ужесточать, мигрантов пускать меньше.
Резкий поворот наблюдается во Франции, где 21 октября Национальное собрание начало рассматривать проект госбюджета на 2025 год, предусматривающий резкое сокращение пособий для мигрантов. Политику министров под руководством Мишеля Барнье уже называют «правым креном». Главный ее проводник — министр внутренних дел Брюно Ретайо, который перехватывает повестку у ультраправого «Национального объединения».
Ретайо предлагает отправлять просителей убежища до рассмотрения запроса в «третью страну» или вообще не пускать во Францию. Для этого потребуется изменить конституцию и утвердить такую политику на референдуме. Тем временем французские экономисты и специалисты по вопросам миграции возражают: мигранты не только не ухудшают социально-экономическую ситуацию в стране, но наоборот — являются драйвером ее роста.
Нынешние дебаты вокруг бюджета на 2025 год могут во многом определить политику нового французского правительства в целом. Лидер крайне правых, соратник Марин Ле Пен, глава партии «Национальное объединение» Жордан Барделла назвал действия нового правительства возвращением макронизма «через черный ход». Однако другие наблюдатели говорят о реальном «правом крене», который, возможно, не устраивает уже даже самого Эммануэля Макрона.
В кабинете министров премьера Мишеля Барнье 18 кресел из 39 достались сторонникам Макрона, пусть не все из них формально состоят в президентской партии «Возрождение». Макронисты отвечают, например, за образование, финансы, иностранные дела и оборону. Среди них и Аньес Панье-Рюнаше, министр по делам экологии, о которой говорят, что она отказывается пожимать руки депутатам из «Национального объединения» Марин Ле Пен. Еще десять министров принадлежат к правой партии «Республиканцы». К сторонникам Макрона формально относится и глава МВД Брюно Ретайо, чье назначение вызвало больше всего вопросов.
Состав правительства стал результатом маневров Макрона по сохранению собственного политического курса. По итогам летних досрочных выборов новый парламент оказался разделен на три практически равные части. Даже левой коалиции «Новый народный фронт», занявшей первое место по результатам голосования, не хватает сотни голосов до 289 мандатов, чтобы сформировать правительство самостоятельно. Левые не были готовы к сотрудничеству с Макроном. С крайне правыми вступать в коалицию никто не хотел, а макронисты не могли создать правительство без партнеров. В результате президент сделал ставку на правоцентриста Мишеля Барнье. Тот сформировал правительство, которое категорически не нравится левым, зато Марин Ле Пен и другие крайне правые согласились его временно поддержать, хоть их туда и не взяли.
Левые назвали действия Макрона после выборов «захватом власти». Они пытались выразить правительству вотум недоверия, но безуспешно. Как выразился Оливье Фор, глава Социалистической партии, новый кабинет «показывает демократии [средний] палец».
У крайне правых для правительства добрых слов тоже немного: Барделла заявил, что у правительства «нет никакого будущего», а консервативный журнал Causeur писал, что правительство было одним из любимых Макроном «гиперрешений» — попыткой справиться с большим количеством проблем одной изящной комбинацией — и что эта практика опасна для стабильности страны, будучи своего своего рода «магическим мышлением». Тем не менее пока правые исправно голосуют в поддержку правительства вместе с макронистами. Возможно, потому, что ждут от него традиционной «правой» политики, особенно в области миграции.
Самый влиятельный консерватор в этом правительстве — министр внутренних дел Брюно Ретайо, которого левые считают одиозным, а многие правые — чуть ли не воплощением идеала в политике и жизни. У него жесткий взгляд на иммиграцию иностранцев во Францию и в целом консервативные социальные взгляды, помноженные на либеральные экономические. Ретайо — практикующий католик, семьянин и отец трех детей.
Новый глава МВД Франции Брюно Ретайо (справа) на встрече с французскими полицейскими
А еще Ретайо голосовал против однополых браков и включения права на аборт в конституцию Франции. Он выступает за введение тюремных сроков за первые правонарушения, снижение возраста уголовной ответственности до 16 лет и приостановление социальной и семейной помощи родителям, не выполняющим свои обязанности по воспитанию. Все это формально касается всех, но больнее всего ударит по беднейшим слоям населения, в первую очередь по иммигрантам. Свою программу на посту министра внутренних дел Ретайо обозначил очень коротко: «У меня три приоритета: наведение порядка, наведение порядка, наведение порядка».
Министр считает ЕСПЧ угрозой суверенитету Франции, а двадцать лет назад выступал против Лиссабонского договора, который сделал ЕС отдельным субъектом права, и по-прежнему отвергает вообще всякое движение в сторону европейского федерализма.
Но самый радикальный пункт его программы — иммиграция, вернее, ее прекращение. «Вопрос об иммиграции, которая изменила французское общество как ничто другое, должен быть решен французским народом», — сказал он в декабре прошлого года, призывая к референдуму по ограничению миграции. Правда, точных формулировок возможных вопросов Ретайо ни разу не приводил.
Кроме того, Ретайо прямо поддерживает так называемое «двойное наказание», то есть депортацию мигрантов после того, как они были приговорены во Франции к заключению и отбыли срок. Эту идею Конституционный совет Франции ранее уже объявлял противоречащей основному закону, равно как и поправки в области регулирования миграции. Однако став главой МВД, Ретайо вновь заговорил о необходимости изменить французскую конституцию, чтобы как разрешить референдумы по таким вопросам, так и сделать возможным ограничение прав мигрантов в целом.
Антимигрантские предложения министра вызвали негативную реакцию у многих французских политиков и экономистов. По их мнению, они угрожают «республиканской модели», ставшей идейной основой французского государства. Согласно ей, любая категоризация и дискриминация по этническому или религиозному признаку запрещена. Могут они нанести и экономический вред.
«Увеличение на 10% доли квалифицированных иммигрантов (в общей занятости) приводит к увеличению на 4,1% количества патентов на компанию», — констатировал, например, по итогам проведенного во Франции исследования профессор экономики Парижского университета Дофина PSL Джанлука Орефис. «Во Франции наблюдается стабильный рост числа иммигрантов, но относительно скромный по сравнению с ростом численности ее европейских соседей», — утверждает, в свою очередь, исследовательница Мития Оверти в ответ на предложения практически запретить иммиграцию во Францию.
«Иммиграция не представляет ни бремени для государственных финансов, ни угрозы для местных рабочих с точки зрения занятости и оплаты труда, — говорит Оверти. — И наоборот, удовлетворяя потребности в рабочей силе или продвигая инновации, иммиграция, по-видимому, является важным фактором роста и производительности в краткосрочной и долгосрочной перспективе». По данным, которые она приводит, в 2023 году 61% компаний во Франции столкнулись с трудностями в подборе персонала. При этом иммигранты из-за демографического фактора, несмотря на наличие среди них получателей разнообразных пособий от государства, почти ничего не стоят для французского госбюджета, потому что они относятся к наиболее активным возрастным группам — от 20 до 60 лет. То есть к той возрастной части населения, у которой суммы уплаченных социальных и других взносов в среднем, по данным многолетних исследований, превышают сумму получаемых пособий. Эти данные подтверждает и статистика по Франции, которую приводит ОЭСР: в среднем в 2006–2018 годах мигранты во Франции вносили +0,3% ВВП, то есть их вклад в экономику превышал расходы государства на них.
Однако Ретайо, похоже, мало интересует мнение экспертов, у него есть другие авторитеты. 2 октября он встретился со своим политическим патроном и союзником, бывшим президентом Франции Николя Саркози для консультации. Саркози (министр внутренних дел в 2002–2004 и 2005–2007 годах и президент в 2007–2012 годах) неоднократно обещал сократить миграцию и увеличить число депортаций — но в целом картина не изменилась.
Одной из главных идей Саркози была так называемая «селективная миграция». В период его правления во Франции значительную часть иммиграционного потока составляли жители бывших колоний и арабского мира. Наиболее популярным основанием для въезда было воссоединение семьи. Безработица среди мигрантов первого поколения стабильно оставалась примерно вдвое выше, чем у коренных жителей Франции. Саркози же стремился привлечь больше высококвалифицированных специалистов, как в Британии, куда тогда ехали работать европейцы из только что присоединившихся к ЕС стран.
Саркози даже создал новое министерство — иммиграции, интеграции, национальной идентичности и соразвития Франции, которое подверглось критике со стороны левых, а также историков и ученых, которые утверждали, что оно стигматизировало иммигрантов и создавало ощущение, что огромное количество французских граждан с родителями-иностранцами являются угрозой для нации. Спустя три года ведомство распустили, а контроль над миграцией вернули под управление МВД. Саркози говорил, что создание этого министерства было ошибкой.
В конечном итоге все попытки Саркози изменить структуру миграции — принимать меньше «членов семей» и больше «специалистов» — оказались безуспешными. Ретайо пытается решить тот же вопрос: ограничить поток не только нелегальных иммигрантов, но и миграцию в целом. Но так, чтобы суды не отменяли решения исполнительной ветви власти, политическое давление левой и центральной частей политического спектра не оказалось непреодолимым и чтобы не пострадала экономика. В отличие от Саркози, например, он не намерен запретить оставаться в стране выпускникам французских вузов, приехавшим учиться из стран за пределами ЕС.
Один из главных элементов стратегии ограничения миграции — сделать страну непривлекательной для нелегальных мигрантов. Для этого предлагается по возможности ограничивать им доступ к социальным услугам и поддержке, ужесточить правила воссоединения семей, жестко проверять возраст заявителей, а также увеличить сроки содержания под стражей до депортации с 90 до 210 дней, чтобы специальные службы успевали ее провести. Сейчас срок содержания под стражей в 210 дней применяют только для обвиняемых в терроризме.
В 2017 году во Франции исполнялись 13,5% решений о депортации, в 2021 году — только 5,6%. Ретайо уже обещал ускорить процесс, однако более важной задачей министр считает уменьшить поток прибывающих в страну мигрантов.
Одной из уже объявленных Ретайо мер должно стать реформирование системы здравоохранения относительно нелегальных мигрантов — за доступной и бесплатной медицинской помощью они якобы и стремятся во Францию.
Созданный в 2000 году фонд AME (Aide médicale d’État) предоставляет медицинское обслуживание иммигрантам с низкими доходами, которые находятся в стране не менее трех месяцев и не имеют ни визы, ни вида на жительство, ни медицинской страховки. Помощь покрывает 100% расходов в пределах, установленных французской системой социального обеспечения.
Ретайо предлагает создать вместо AME фонд неотложной помощи для иностранцев, который будет покрывать расходы только на экстренную медицинскую помощь и только для людей без документов. Бюджет фонда будет значительно сокращен в сравнении с АМЕ, притом что это относительно небольшая сумма. В 2023 году расходы на здравоохранение для мигрантов составляли 1,1 млрд евро, что равнялось примерно 0,5% от всего медицинского бюджета Франции.
Антимигрантские настроения растут по всей Европе: по данным «Евробарометра», зимой 2021 года 18% респондентов в ЕС считали иммиграцию второй по важности проблемой, летом 2021-го — 25%, а в 2022 году миграционные проблемы упомянули уже 31% респондентов. Благотворительные организации, например «Врачи без границ», отмечают тенденцию: государства, куда стремятся беженцы, пытаются переправлять их в третьи страны на время ожидания решения по их легализации.
Особой популярностью в качестве внешнего «центра приема мигрантов» пользуется Руанда. Туда планировала отправлять просителей убежища Дания, известная одним из самых жестких миграционных законодательств в Европе. Переговоры приостановлены с января 2023 года. Израиль высылал в Руанду североафриканских иммигрантов в 2018 году, однако израильский Верховный суд вскоре положил конец этой практике, потому что депортированные фактически оказывались без прав, многие подлежали аресту или отправке обратно в свои родные страны.
Так называемый «План Руанды», предложенный премьер-министром Великобритании Борисом Джонсоном в 2022 году, тоже предусматривал, что нелегальные мигранты и просители убежища будут ожидать решения своей участи в этой стране. Перспектива застрять в Африке на неопределенный срок должна была оттолкнуть желающих рискнуть ради лучшей жизни. За недолгое время действия программы было потрачено около 700 млн фунтов стерлингов, но страну покинули всего четыре человека.
Отдельная проблема в том, что нелегальная миграция — большой и очень прибыльный бизнес, где клиенты не могут жаловаться на качество услуг. Поэтому после выборов, на которых консерваторы потерпели поражение, новое британское правительство решило сменить подход. Оно отменило «План Руанды» и создает новое агентство, которое будет координировать действия иммиграционной службы, контрразведки, пограничников и Национального агентства по борьбе с преступностью в борьбе с бандами, организующими незаконное пересечение Ла-Манша.
Италия начала депортировать своих просителей убежища в Албанию, хотя вначале это соглашение было временно заблокировано албанским конституционным судом. В октябре премьер и глава МВД Франции поехали изучать итальянский опыт, прямо заявляя, что подход им нравится.
В начале 2024 года ряд европейских стран, в том числе Финляндия, Италия и Польша, обратились к Еврокомиссии с просьбой найти решение для доставки спасенных на море мигрантов в безопасное место за пределами ЕС. Еврокомиссия ответила, что такие схемы не соответствуют законам и ценностям ЕС.
Зато идея перенаправить беженцев в третью страну до того, как они попадут на территорию ЕС, этим ценностям, похоже, соответствует. За время действия партнерства между Нигером и ЕС, заключенного в 2016 году, около 3 тысяч ливийских беженцев были отправлены в столицу Нигера город Ниамей.
В 2016 году между Евросоюзом и Нигером было заключено «миграционное партнерство»
Евросоюз вкладывал немало денег в Нигер как в транзитную страну, соединяющую Западную, Центральную и Северную Африку. Так продолжалось до переворота там в 2023 году. Между 2016 и 2022 годами Евросоюз и отдельно именно Германия в общей сложности потратили на это 1,148 млрд евро, из них половину на проекты, непосредственно связанные с безопасностью и контролем миграции: укрепление границ, обучение персонала и так далее. ЕС назвала программу успешной, указывая, что в мае 2016 года Сахару пытались пересечь 70 тысяч человек, а в ноябре 2019-го — только 1,5 тысячи. Впрочем, мигрантов меньше не стало — скорее, изменился маршрут, который стал более длинным, опасным и дорогим.
Помимо прочего, страны ЕС увеличивают контроль на внутренних границах Шенгенского пространства. На начало октября 2024 года Франция, Германия, Дания, Австрия, Италия, Словения, Швеция, Норвегия и Финляндия либо восстановили пограничный контроль на своих границах, либо усилили проверки. Цели они обозначают прямо. «Мы хотим еще больше уменьшить нелегальную миграцию», — сказала министр внутренних дел Германии Нэнси Фезер.
Некоторые идут еще дальше — строят стены. Польша, Литва и Латвия объявляют параметры забора, который каждая из них построит на границе с Беларусью. Литовский, например, будет высотой 3,4 метра (плюс дроны, радары и датчики движения), а польский — 5,5 метра. А пока забора нет, Польша планирует временно перестать предоставлять убежище.
Исходя из опыта других стран и истории Франции, положение у нового министра внутренних дел непростое. Пограничный контроль уже введен, но и до создания шенгенского соглашения люди даже без проводников и специальной подготовки переходили, например, границу между Италией и Францией. Маршрут из Северной Африки через Средиземное море в Италию и далее — один из самых популярных.
Внесение же поправок, которые радикально ограничат права иммигрантов, изменит саму Францию как социальное и демократическое государство. К тому же, если лишить мигрантов социальных гарантий, они найдут поддержку в других местах — у благотворительных организаций, у земляков или даже у криминальных группировок. То, от чего некоторые из них бегут в родных странах, бывает страшнее и беспросветнее любого бесправия в Европе.
Можно заключать соглашения со странами, откуда приезжают мигранты: например, 16 сентября Германия подписала двустороннее соглашение с Узбекистаном, обменяв облегченный допуск в Германию квалифицированных узбекских специалистов на упрощение процесса депортации граждан Узбекистана без немецких документов обратно на родину. Но тут могут возникнуть юридические сложности: в частности, многие такие страны имеют не лучшую репутацию по части соблюдения прав человека (не зря крайне правым так мешает Европейская конвенция по правам человека).
Положение Ретайо осложняется тем, что ему надо демонстрировать правому электорату решимость и не забывать о том, что правительство держится на голосах крайне правых соратников Марин Ле Пен. Она пока «дает правительству шанс», поэтому 8 октября ее «Национальное объединение» не голосовало за выдвинутый левыми вотум недоверия.
Но ситуация нестабильна: 30 сентября начался процесс по обвинению Марин Ле Пен и еще 27 функционеров ее партии в многолетнем хищении средств Европарламента. Наказание может включать запрет на политическую деятельность в течение пяти лет, штрафы до 1 млн евро и лишение свободы на срок до десяти лет. В случае обвинительного приговора правительство Барнье, а значит и миграционные реформы Ретайо, потеряют поддержку «Национального объединения». Правительство может не пережить очередного вотума недоверия.
Пока же Ретайо относительно крепко стоит на ногах, он торопится выбрать из имеющихся вариант новой миграционной политики для Франции. Примером становится политика крайне правого правительства Италии во главе с партией «Братья Италии», которую критики называют неофашистской. Правительство Франции демонстрирует, что можно двигаться в этом направлении даже без Марин Ле Пен и ее соратников на министерских постах.
