Первые планы крупных реформ, разработанные председателем КНР Си Цзиньпином десять лет назад, были и наиболее смелыми: они предусматривали переход к 2020 году к свободной рыночной экономике западного типа, ориентированной на сферу услуг и потребления.

План Си должен был исправить устаревшую модель роста, более подходящую для менее развитых экономик. Однако большинство этих реформ ни к чему не привели, и экономика в значительной степени всё еще едет по старым рельсам, что лишь усугубляет огромную задолженность Китая и излишки промышленных мощностей.

Провал попытки реструктурировать вторую по величине экономику мира вызвал критику и вопросы о том, что же будет с Китаем дальше.

Хотя многие аналитики считают наиболее вероятным медленный уход к стагнации японского образца, существует и перспектива более серьезного кризиса.

«Вещи обычно выходят из строя медленно и постепенно, пока вдруг совсем не сломаются», – говорит профессор Кембриджского университета Уильям Хорст.

«В краткосрочной перспективе существует значительный риск финансового кризиса или экономического кризиса другой степени, который повлечет за собой очень существенные социальные и политические последствия для китайского правительства. В конце концов властям придется иметь с этим дело».

Китай вышел из маоистской плановой экономики в 1980-е годы как преимущественно сельское общество, остро нуждавшееся в промышленной инфраструктуре.

По мнению экономистов, к моменту наступления мирового финансового кризиса в 2008-2009 годах китайская экономика уже удовлетворила большую часть инвестиционных потребностей, соответствующих ее уровню развития.

С тех пор экономика выросла в четыре раза в номинальном выражении, а общий долг увеличился в девять раз. Для поддержания высоких темпов роста Китай в 2010-х годах удвоил инвестиции в инфраструктуру и недвижимость за счет потребления домохозяйств.

Это привело к тому, что доля потребительского спроса в ВВП оказалась ниже, чем в большинстве других стран, а создание рабочих мест сосредоточилось в строительном и промышленном секторах, от которых всё чаще отворачиваются выпускники университетов.

В результате сектор недвижимости в Китае раздулся и отвечает за четверть экономической активности, а местные органы власти стали настолько зависимы от долгов, что многие из них теперь с трудом справляются с рефинансированием.

Пандемия, демографический спад и геополитическая напряженность усугубили все эти проблемы настолько, что в этом году восстановление еле идет, несмотря на открытие экономики после локдаунов.

«Сейчас мы наблюдаем некоторые структурные сдвиги, но мы должны были их предвидеть, – сказал Макс Зенгляйн из MERICS. – Мы только начинаем сталкиваться с реальностью. Это неизведанная территория».

Окончание китайского экономического бума, скорее всего, ударит по экспортерам сырьевых товаров и приведет к дезинфляции во всем мире. Внутри страны это поставит под угрозу уровень жизни миллионов безработных выпускников вузов и многих людей, чье состояние связано с недвижимостью, что создает риски для социальной стабильности.

Помимо краткосрочных решений, которые, скорее всего, лишь закрепят инвестиции в долговые инструменты, экономисты видят три варианта развития событий.

Один из них – быстрый, болезненный кризис, в результате которого списываются долги, ограничиваются избыточные промышленные мощности и лопается пузырь недвижимости.

Другой вариант – это процесс, растянутый на десятилетия, в ходе которого Китай постепенно сворачивает эти излишества ценой роста. Третий – переход к модели, ориентированной на потребителя, с проведением структурных реформ, которые в ближайшей перспективе принесут определенную боль, но помогут восстановиться быстрее и сильнее.

Кризис может разразиться в случае неконтролируемого обрушения огромного рынка недвижимости, что потянет за собой финансовый сектор.

Другой точкой повышенного риска являются долги местных органов власти, оцениваемый Международным валютным фондом в $9 триллионов. В июле Китай пообещал разработать «комплекс мер» к снижению рисков муниципального долга, не уточнив при этом деталей.

Логан Райт из Rhodium Group считает, что Пекин должен выбрать, какую часть долга спасать, поскольку общая сумма слишком велика, чтобы предоставить полные гарантии погашения, которые рынок в настоящее время рассматривает как имплицитные.

«Кризис в Китае наступит тогда, когда доверие к правительству ослабнет, – сказал он. – Огромный знак вопроса, довлеющий над финансовыми рынками Китая – это когда оборвется финансирование оставшихся инвестиций, которые выглядят уязвимыми перед рыночными рисками?».

Однако, учитывая государственный контроль над многими девелоперами и банками, а также жесткую систему учета капитала, ограничивающую отток средств в зарубежные активы, такой сценарий, по мнению многих экономистов, является маловероятным.

Алисия Гарсия Эрреро из Natixis полагает, что в случае консолидации долга Пекином покупателей будет много, учитывая скудные инвестиционные альтернативы.

«Я больше придерживаюсь мнения, что будет медленный рост, – сказала она. – Чем больше долга накапливается для проектов, которые не являются продуктивными, тем ниже доходность активов, особенно государственных инвестиций, и это действительно означает, что Китай не сможет выбраться из этой ситуации».

Однако избежание кризиса за счет продления периода адаптации сопряжено с определенными рисками для стабильности: безработица среди молодежи достигает 21%, а около 70% активов домохозяйств вложены в недвижимость.

«Один из самых больших успехов Китая – создание сильного среднего класса – становится и его самой большой уязвимостью, – сказал Зенгляйн из MERICS. – Если посмотреть на это глазами молодых людей, то они рискуют оказаться первым поколением после реформ, чье экономическое благополучие под угрозой. И если прозвучит призыв затянуть пояса и засучить рукава, вряд ли они купятся на это».

Третий путь – активный переход на новую модель – считается маловероятным, если судить по тому, что произошло с предыдущей программой Си Цзиньпина.

По мнению аналитиков, об этих планах практически перестали упоминать на официальных мероприятиях и в прессе с 2015 года, когда в результате резкого оттока капитала произошло падение акций и курса юаня, что вызвало неприятие потенциально разрушительных реформ.

После этого Пекин отказался от масштабной либерализации финансового рынка, а планы обуздания государственных гигантов и всеобщего социального обеспечения так и не были реализованы.

«Сейчас наступил тот момент, когда поезд может сменить направление движения и поехать по новым рельсам, и я думаю, есть желание это сделать, – сказал Хорст. – Но в то же время есть большой страх, так как велики краткосрочные политические и социальные риски. Особенно (велик страх) спровоцировать экономический кризис».